optimisticА: Почему я чувствую во всех его стихах какую-то корявость, настолько, что трудно читать? Что говорит об этом литературная наука? :-)
В: Не знаю, она же про литературу, а не про нас. Но может быть, есть какой-нибудь ее отдел, занимающийся психологией восприятия литературы. Я про это мало знаю, я не литературовед, не сварщик вообще.
А: Ну вот я Гаспарова как-никак читал, и даже со вниманием - а не могу поймать, в чем дело. Что-то там то ли с метром, то ли с фонетикой.
В: Но поэты ведь и не обязаны нравиться.
А: Впечатление, что это некое чисто техническое свойство стиха, поддающееся анализу по Гаспарову. Кстати, аналогичные проблемы у меня с Тютчевым: есть у них обоих в самом устройстве стиха что-то, мнэ-э, негладкое - что-то, чего никак не может быть ни у Пушкина, ни у Жуковского, ни, скажем, у Маршака или там Быкова с Иртеньевым.
С: Ходасевич невероятно тонкий и очень недемонстративный мастер стиха. А вы как реагируете, например, на метрические эксперименты вроде того как Иван Аксёнов переводил елизаветинцев?
А: Елизаветинцев не видел, интересно, спасибо.
А с Ходасевичем как получается - берешь какое-нибудь:
Вдруг из-за туч озолотило
И столик, и холодный чай.
Помедли, зимнее светило,
За черный лес не упадай!
Дай просиять в румяном блеске,
Прилежным поскрипеть пером.
Живет в его проворном треске
Весь вздох о бытии моем.
Ну вроде "Мой дядя самых честных правил", все понятно. И то сразу хочется поправить "холодный чай" на "остывший" - может, лиргерой просто любит холодный ;-)
"Прилежным поскрипеть пером" - уже что-то сильно не так, то ли инверсия, то ли фонетика. А дальше начинается полный кошмар - и не от того, что вздох живет в треске, это как раз пускай - а от "весь вздох о бытии моем." СЬВЗД, елы-палы! И ударения стоят противоестественным образом (можно проверить у Тарановского, но и без того ясно, что такого четырехстопного ямба не бывает). И вот так всегда ;-)
Насколько лучше написал бы то же самое Кушнер ;-)