optimistic(как всегда, с большими сокращениями и минимальным редактированием)
Значительная доля дохода с земли распределялась между сельскими джентльменами, классом людей, о положении и характере которых для нас весьма важно составить себе ясное понятие: их влияние и страсти не раз в критические эпохи решали судьбу нации.
[Нация - понятно, английская, описывается ситуация накануне Славной революции 1688 года, написано в 1840-х, переведено на русский в 1860-х, так что стиль соответствующий. Сквайр, сельский джентльмен, джентри и помещик - в общем, синонимы.]
Мы очень ошиблись бы, если бы вообразили себе сквайров XVII столетия людьми, похожими на их потомков, хорошо знакомых нам. Нынешний (т.е. в 1840-х годах) сельский джентльмен обыкновенно получает прекрасное воспитание, из превосходной школы переходит в превосходный колледж и имеет полную возможность получить отличное образование. Обыкновенно он побывал где-нибудь в чужих краях. Значительную долю своей жизни проводит он в столице; столичная утонченность следует за ним и в провинцию. Едва ли найдутся другие такие прелестные жилища, как сельские резиденции английских джентри. В них здравый смысл и хороший вкус соединяются, чтобы произвести счастливое сочетание удобства с изяществом. Картины, музыкальные инструменты, библиотека служили бы в любой стране доказательством того, что владелец их - человек отлично просвещенный и образованный во всех отношениях.
Сельский джентльмен XVII столетия, современник революции, по всей вероятности, получал не более четверти того дохода, который его поля приносят теперь его потомкам. А потому, сравнительно с ними, он был человек бедный и обыкновенно принужден был жить почти безвыездно в своем имении. Среди этих сквайров девятнадцать из двадцати не бывали в Лондоне чаще одного раза в пять лет и ни разу во всю жизнь не доезжали до Парижа. Многие землевладельцы получили воспитание, мало чем отличавшееся от воспитания их домашней прислуги. Главным серьезным занятием сквайра была забота о своей собственности. Он сортировал хлеба, занимался поросятами и в базарные дни торговался за кружкой пива с прасолами и покупщиками хмеля. Главными источниками его удовольствий обыкновенно были бега, охота, рыбная ловля и грубая чувственность.Его речи и произношение были таковы, какие теперь можно услышать только от самых невежественных крестьян. Его клятвы, грубые шутки и непристойные ругательства отличались самым резким провинциальным акцентом. Он мало заботился об украшении своего жилища, а если и покушался украшать его, то редко производил что-нибудь, кроме безобразия. Стол его был обременен изобилием грубых яств, и гости радушно приглашались откушать. Так как его состояние не позволяло ему ежедневно напаивать многочисленных гостей бордосским или канарским вином, то обыкновенным напитком было крепкое пиво. Пиво служило тогда для средних и низших классов всем, чем теперь служат вино, чай и горячие напитки.
Сельский джентльмен очень редко, да и то лишь мельком, успевал взглянуть на общественную жизнь больших масштабов, и те стороны ее, которые он видел, скорее смущали, чем просветляли его разумение. Его мнения касательно религии, правления, других краев и прежних времен были мнениями ребенка. Тем не менее он держался их с упорством, какое обыкновенно встречается в невежественных людях. Его антипатии были многочисленны и ожесточенны. Он ненавидел французов и итальянцев, шотландцев и ирландцев, квакеров и евреев. К Лондону и лондонцам питал он отвращение, которое не раз производило важные политические следствия.
По этому описанию можно было бы предположить, что английский помещик XVII столетия не отличался от деревенского мельника или кабатчика нашего времени. Но мы должны отметить важные черты его характера, которые значительно изменяют такое мнение. При всей безграмотности и неотесанности, он все-таки в некоторых весьма важных отношениях был джентльменом. Он был членом гордой и могущественной аристократии и отличался многими как хорошими, так и дурными качествами, свойственными аристократам. Он гордился своим родом не меньше какого-нибудь герцога. Он знал родословные и гербы всех своих соседей. Он был судьей и в качестве судьи безвозмездно отправлял для окрестных жителей грубое патриархальное правосудие, которое, несмотря на бесчисленные ошибки, все-таки было лучше, чем совершенное отсутствие правосудия. Он был офицером ополчения, и хотя его военное достоинство могло бы рассмешить ветеранов европейских войн, оно не заслуживало насмешек.
Таким образом характер английского помещика XVII столетия слагался из двух элементов, которые мы не привыкли встречать вместе. Его невежество и неуклюжесть, его низкие вкусы и грубые речи были бы в наше время сочтены признаками совершенно плебейской натуры и такого же воспитания. А между тем он был существенно патриций и в высокой степени обладал теми добродетелями и пороками, которые процветают у людей, с самого рождения занимающих высокое положение и привыкших к авторитету, почету и самоуважению.
(Маколей)