Казалось бы, откуда взяться такому - прежде всего ведь стилистическому - специфическому знанию у двух советских интеллигентов? Одного таланта тут явно мало.
А ларчик открывается просто. Аркадий Натанович к концу войны закончил институт военных переводчиков по японскому языку. А тут как раз война кончилась и начался Токийский процесс над высшим руководством Японии. И всех немногочисленных наличных японистов - и в том числе его - бросили на информационное обеспечение процесса.
Поскольку ударить лицом в грязь перед союзниками не хотелось, японские документы изучали все и тщательно. А там-то как раз были и допросы министров и генералов, и протоколы неформальных совещаний у принца Коноэ, и служебные записки всевозможных японских ведомств и служб и прочее аналогичное добро из наивысших кругов в немеряных количествах.
Поэтому составить рельефное представление о том, как делалась большая политика в большой стране, разом и феодальной, и технологической, лейтенант-переводчик Стругацкий имел полную возможность. Совершенно уникальную. О собственной стране он явно был осведомлен намного хуже.